Неточные совпадения
Я горячо возражал ему, напирая на эгоизм этих людей, бросающих мир и пользу, которую бы могли принести
человечеству, единственно для эгоистической идеи своего
спасения.
Но христианство есть религия
спасения и избавления всего
человечества и всего мира.
Русская интеллигенция, освобожденная от провинциализма, выйдет, наконец, в историческую ширь и туда понесет свою жажду правды на земле, свою часто неосознанную мечту о мировом
спасении и свою волю к новой, лучшей жизни для
человечества.
Человечество должно бесстрашно, с полной верой в неистребимость своего духа проходить через материальное развитие, через машину и технику и перестать искать
спасения исключительно в прошлом.
Тема о смысле жизни, о
спасении человека, народа и всего
человечества от зла и страдания преобладала над темой о творчестве культуры.
Великие русские писатели XIX в. будут творить не от радостного творческого избытка, а от жажды
спасения народа,
человечества и всего мира, от печалования и страдания о неправде и рабстве человека.
У него не было русской жажды всеобщего
спасения, он совсем не был устремлен к преображению
человечества и мира.
Жажда личного
спасения стала основным мотивом истории, и временное непонимание смысла истории, смысла земного существования
человечества во времени стало как бы исполнением этого смысла.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной истории
человечества, в которой совершается искупление и
спасение мира, являлся Бог в конкретном образе человека, в которой Христос был единственной, неповторимой точкой сближения и соединения Бога и
человечества.
Дух есть синтетический момент в мистической диалектике, осуществленное космическое
спасение, осуществленное обожение
человечества и мира, соборное возвращение творения к Творцу.
Для религиозного сознания ясно, что должна быть создана космическая возможность
спасения;
человечество должно оплодотвориться божественной благодатью: в мире должен совершиться божественный акт искупления, победы над грехом, источником рабства, победы, по силе своей равной размерам содеянного преступления.
Земная жизнь человека и
человечества лишилась бы всякого религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не была неповторяемым делом
спасения, если допустить возможность отложить дело
спасения до новых форм существования (метемпсихоз) и перенести в другие миры.
Но великая задача жизни предстоит в том случае, если бессмертие может быть лишь результатом мирового
спасения, если моя индивидуальная судьба зависит от судьбы мира и
человечества, если для
спасения моего должно быть уготовлено воскресение плоти.
В деле мирового освобождения от греха и
спасения религиозное сознание должно признать за
человечеством не только земное, но и космическое, вселенское значение.
Вот ты говорил теперь целый час о любви к
человечеству, о благородстве убеждений, о благородных людях, с которыми познакомился; а спроси Ивана Петровича, что говорил я ему давеча, когда мы поднялись в четвертый этаж, по здешней отвратительной лестнице, и оставались здесь у дверей, благодаря бога за
спасение наших жизней и ног?
— Необходимость добродетели, — возглашал он, — глубоко внедрена в существе франкмасонства; от всего, что оскорбляет добродетель, масонство отвращается, потому что в одной только добродетели оно видит путь к
спасению и счастию
человечества.
Так, при всё большем и большем расширении области любви для
спасения личности, любовь была необходимостью и приурочивалась к известным предметам: к себе, семье, обществу,
человечеству; при христианском мировоззрении любовь есть не необходимость и не приурочивается ни к чему, а есть существенное свойство души человека.
Восемнадцать веков эти сделали то, что теперь люди, продолжая жить языческой жизнью, не соответствующей возрасту
человечества, не только видят уже ясно всю бедственность того состояния, в котором они находятся, но в глубине души верят (только потому и живут, что верят) в то, что
спасение от этого состояния только в исполнении христианского учения в его истинном значении.
— Что может быть выше призвания апостольского?.. С живым словом в душе, с пламенною верой, с пламенной любовью ко всему
человечеству и к каждому человеку идет он в общество людей. Для их блага переносит гонения и страдания; в их души, не отверстые истине, зароняет слово веры — и какое наслаждение, когда слово не погибнет — разовьется. Сильно живое слово, ничто не остановит его; тщетно земной человек противудействует своему
спасению. Оно увлечет его.
Когда бы люди захотели, вместо того чтобы спасать мир, спасать себя; вместо того чтобы освобождать
человечество, себя освобождать, — как много бы они сделали для
спасения мира и для освобождения
человечества!
Не о духе только, но и о плоти, и притом о социальной, точнее всечеловеческой плоти, идет здесь речь, об ее
спасении и просветлении, а далее и об узрении
человечества, как того живого существа, Адама-Кадмона, Grand etre, о котором в единогласном прозорливстве говорят еврейские каббалисты, О. Конт, Вл. Соловьев.
Антиномия
спасения в истории религиозного сознания
человечества получила символическое выражение во всеобще распространенном религиозном акте жертвоприношения.
Спасением одинаково не могло бы почитаться ни полное уничтожение ветхого Адама (напр., во время всемирного потопа), ни создание нового
человечества, никакой связи с этим старым не имеющего.
Спасения и возврата его никто не чаял, его считали погибшим навеки, причем губернскому
человечеству были явлены новые доказательства человеческого, или, собственно говоря, женского коварства и предательства, со стороны одной молодой, но, как все решили, крайне испорченной и корыстной девушки, Александры Ивановны Гриневич.
В мире будет продолжаться трагедия, распятие и мука, пока не будет достигнуто всеобщее
спасение, просветление и преображение всего
человечества и космоса.
Ад представлялся человеческому сознанию в двух формах — или в форме печальной судьбы и гибели
человечества вообще, потому что
спасения нет,
спасение не открылось и никто не попадет в Царство Божье, которое есть царство богов, или в форме торжества карательной справедливости над злыми, после того как открылось
спасение добрых.
Первоначальный образ ада есть печальные грезы греховного
человечества, не знающего
спасения, не способного ни жить в вечности, ни окончательно умереть.
Вместо ответа о себе он говорит об общем состоянии
человечества и о церкви, словно его собственная жизнь не имеет для него никакого значения, а он занят только
спасением всего
человечества и тем, что он называет церковью.
Всякое осмысливание личной жизни, если она не основывается на отречении от себя для служения людям,
человечеству — сыну человеческому, есть призрак, разлетающийся при первом прикосновении разума. В том, что моя личная жизнь погибает, а жизнь всего мира по воле отца не погибает и что одно только слияние с ней дает мне возможность
спасения, в этом я уж не могу усомнится. Но это так мало в сравнении с теми возвышенными религиозными верованиями в будущую жизнь! Хоть мало, но верно.
Казалось бы, должно быть ясно, что только истинное христианство, исключающее насилие, дает
спасение отдельно каждому человеку и что оно же одно дает возможность улучшения общей жизни
человечества, но люди не могли принять его до тех пор, пока жизнь по закону насилия не была изведана вполне, до тех пор, пока поле заблуждений, жестокостей и страданий государственной жизни не было исхожено по всем направлениям.
Я знаю, что выхода другого нет ни для меня, ни для всех тех, которые со мной вместе мучаются в этой жизни. Я знаю, что всем, и мне с ними вместе, нет другого
спасения, как исполнять те заповеди Христа, которые дают высшее доступное моему пониманию благо всего
человечества.
Потом сказано, что я «отвергаю бога, во святой троице славимого создателя и промыслителя вселенной, отрицаю господа Иисуса Христа, богочеловека, искупителя и спасителя мира, пострадавшего нас ради человеков и нашего ради
спасения и воскресшего из мертвых, отрицаю бессемейное зачатие по
человечеству Христа господа и девство до рождества и по рождестве пречистой богородицы».